ВО СЛАВУ ВЫБОРОВ
Как отмыть добела черного выборного кобеля?
Недавно на выборах главы Переславля-Залесского одного из кандидатов так отделали в «черной» предвыборной газете, что он, не старый еще офицер в отставке, умер от разрыва сердца. Причем угробила его даже не злая ложь – а то, что враги не пожалели сил и средств нарыть и выдать по нему, словами Грибоедова, «такую правду, что хуже всякой лжи». Среди типичных в этом жанре фраз и заголовков – «Или в мэры, или на нары», «Человек со смещенным центром совести» – там были и такие беспримерно едкие: «Предчувствуя свой проигрыш, такой-то готовит в знак протеста акт самосожжения, для чего уже неделю заливается горючим изнутри»…
Но мне как-то не жаль покойного: знал же, на что идет, и сам желал крови противника – просто оказался слабей в той беспощадной выборной борьбе. И сама эта борьба без правил на всех наших выборах, которую я прежде порицал в своих статьях, с каких-то пор все больше кажется мне самой подходящей в нашем случае.
Да, средства ее жутки и недопустимы – с позиций «отвлеченной справедливости»; никакими «белыми одеждами», в которых ее рисовали запевалы нашей демократии, и не пахнет. Сплошь удары ниже пояса, любые, вплоть до самых криминальных, нарушения ради победы – которая в этой борьбе оправдывает все. Но при всем том у нее есть одно достоинство, перешибающее все ее пороки: предельная, в отличие от наших прочих лживых институтов, адекватность существующей реальности. Эта борьба есть правда нашей жизни, вылитое отражение ее – и неча на зеркало пенять! Строить же что-то можно лишь на правде, а на лжи, даже самой благой, не построишь ничего.
В нашем сегодняшнем разброде носится всяких благих идей самоспасения хоть отбавляй. Надо ввести хорошие законы – которые никто, очевидно, не введет. Призвать власть к совести – к чему ее никто не призовет. Поднять свою промышленность, родить национальную идею, сделать суд правосудным – и так далее. Но все это – разговоры в пользу бедных. Цели заведомо недостижимые – когда на деле каждый хочет лишь сожрать другого, пряча под лицемерным словом этот настоящий жор.
Да, все подспудно понимают, что долго так не может продолжаться, «надо что-то делать». Но что именно? В ответе – те же не основанные на реальности мечты, и светлая мечта о «настоящей» демократии, способной выправить кривую власть, опять же упирается в невыполнимые условия. Сперва нужны такие выборные сита, чтобы пропускали одних ангелов в белых одеждах – а не нынешних чертей, гораздых на подкупы продажного электората. Но для того нужно еще какое-то мочало – и начинай сказку сначала!
А безусловно, на теперешней негодной почве, не дожидаясь ее фантастического исправления, можно построить что-то годное?
И тут мне вспоминается старое конструкторское правило, называемое «от противного». На взлете пароходостроения возникла такая проблема: мощный гребной винт своими колебаниями разбивал втулку гребного вала. Сколько ни утолщали этот вал, малейший перекос все равно приводил к его расцентровке; тогда кого-то осенило: сделать вал наоборот предельно тонким и гибким – и он стал самоцентроваться. Или в цеху перевозили поверху огромные детали, одна сорвалась вниз, наделав кучу бед; тогда пошли по принципу «пусть сбудется»: перевели транспортировку тех деталей на пол.
Вот то же самое я бы рискнул применить и к нашим ныне «черным» выборам: пойти к отбеливанию их от противного, от самой жизни, по принципу «пусть сбудется». То есть максимально допустить на них то, что сейчас запрещено, и пусть сами себя регулируют и центруют – раз все попытки отрегулировать их путем законодательных запретов провалились.
Но при этом их наемные бойцы являют не за самые большие у нас деньги исключительные чудеса фантазии и эффективности! Чинуша пять лет наминает свое место – и даже при поддержке всей «ЕР», всех своих замов и карманных СМИ не может выбраться на новый срок. Но нанимает банду политтехнологов – и те в неделю создают ударную структуру, бойкую газету, сворачивают горы, убивают конкурента. Для этих «солдат удачи» неразрешимых проблем нет, они способны не спать сутками и достигать любой ценой успеха. Да, цели их кривые, но были бы прямыми – возвести с нуля завод, поднять целину – осилили б со своей внедорожной проходимостью и это. Но, к сожалению, весь их заряд только на ниве этих «черных» выборов сегодня и востребован.
На этой ниве у нас бурно процвела и настоящая, задающая всему жизни конкуренция, и все пуще прорезается та подлинная правда, что ушла из тех карманных СМИ. Не та астральная, навечная, как в Моисеевых скрижалях и Христовых заповедях – а более локальная и динамичная, порождаемая борьбой соперников, готовых перед избирателем раздеть друг дружку донага… Вообще в обществе желательно присутствие обеих этих правд – как ближнего и дальнего аэродромных приводов. Но нас кругом оставила и та, и та, отчего никто уже не верит ничему и роют носом землю наши непостроенные самолеты. На выборах же самые ушлые «черные пиарщики», поняв, что правда бьет сильней всего, так плотно роют под противника, что не сравнятся никакие следственные органы.
И это прорывное выборное дело я вообще поставил бы, как резвого коня, впереди всей нашей общественной телеги, все отползающей, как рак, назад. Да, тогда, возможно, на какое-то время нас постигнет «дикий Запад» – но из его реального напора и вышла вся дальнейшая законопослушная Америка. И нам, приученным задолго к созидательной когда-то, потом разрушительной неволе, может, не обойтись без прохождения этой дикой вольницы. И речь не о возврате в 90-е, чья мнимая вольница служила лишь дымовой завесой для разграбления страны. Сейчас она уже разграблена, обратно в тюбик эту пасту не загнать, как ни рыдай об этом; но просто боязливо озираться на былое и ни тпру, ни ну – строить себе безвыходный тупик.
Кстати в других странах, ушедших дальше нашего демократическим путем, отсутствуют многие запреты, загоняющие наши выборы в подполье. К примеру, самую страшную тайну наших кандидатов составляет истинный размер их выборного фонда, ограниченного по закону сотой долей истинных затрат. В Америке ж это прямая гордость кандидата: чем больше в него вложилось саблезубых тварей, действительно влияющих на жизнь в стране, тем выше его рейтинг. Противовес же их алчности, не меньшей нашей – их закон: попался на откате, за который у нас вообще не судят, схватишь сразу два пожизненных.
Нам до такого торжества закона еще далеко, но как-то ж приближаться к тому надо! Но не через невозможное, не через наши падкие до мзды суды – а через снятие этих запретов, лишь умножающих по факту выборное беззаконие. Пусть кандидаты явно выворачивают наизнанку грязное белье друг друга, что и так делают сейчас исподтишка; пусть вдоволь тратятся на агитацию и подкуп избирателей. Народ рассудит, не маленький; он уже нагляделся на всю нашу выборную порнографию, и нечего ее, как шило в мешке, прятать от него. Декриминализация того, что все равно бушует под сегодняшним запретом, будет первым шагом к нашему закону и порядку, к той честности, без которой невозможно никакое построение.
Реальная борьба на выборах, в отличие от наших нереальных Думы, Совета Федерации и прочих декораций – и есть зародыш настоящей демократии. А те заведомые декорации – ее гроб, пролет на их нынешней кривой фанере мимо будущего. Раз эти выборы кипят энергией и выдумкой, надо как-то использовать, а не гасить этот фонтан, не дожидаться, пока наш разрыв меж словом и делом станет непроходимой вконец пропастью. Пусть, коли нас поразила эта волчья суть, эти волки жрут друг дружку откровенно – больше хаоса, чем уже есть, не будет.
Отмена губернаторских выборов, действительно захваченных когда-то криминалом, в конце концов не сделала нашу власть чище, хотя на время и перекрыла русло самой дикой нечисти. Но скоро вредная вода нашла себе дорогу, и все выродилось в то, о чем один губернатор сказал своей пиар-команде: «Теперь не вас, гадов, надо греть, а засылать куда повыше – там решается вопрос».
Однако ситуация в стране с тех пор довольно изменилась. Все, кто хотел наворовать, уже наворовались всласть, и неразворованного на местах осталось не так много, чтобы сугубо ради воровства лезть там во власть. В нее идут уже наворовавшиеся, часто с криминальным прошлым лица, движимые честолюбивой страстью порулить в родном углу и как на спор вытащить его из повсеместной сейчас грязи. Ну, и себя при этом не забыть, и это – все те же волки, хоть и с видоизмененным слегка профилем; и других кандидатур у нас, хоть убейся, нет. Об овцах, тех травоядных духах в белых ризах, под которых писаны наши выборные законы, надо сразу забыть – и все травоядные ограничения на выборах ведут лишь к превращению их в пущий фарс.
Но если хотим жить дальше, надо набраться духу жить без фарса, исходя из того, что есть, а не всяких сказок о том, чего на деле нет. Пусть народ раз, два, три выберет себе кого не надо – на четвертый, если не сдохнет, наловчится выбирать. Все политические сказки 90-х про возврат в СССР или улет в демократическое небо уже не стоят ни гроша на наших выборах, где обещания стали куда конкретней и доступней для проверки. Любая сказочная ложь на них будет разбита тотчас конкурентом, и победит тот волк, который пуще угодит тем овцам, что за двадцать лет уже должны были набраться хоть какого-то ума! Конечно, это сразу не убьет все одолевшее нас жульничество, но чтобы его стало меньше, надо больше ясности во всех отношениях – для чего и следует предельно обнажить все лицемерно скрытое сейчас.
Но еще с эпохи загнивания СССР нам досталась, как дурная болезнь, склонность ко всякой фикции, к какому-то суеверному для нашей власти страху честного слова. Она по сей день набожно убеждена, что честно делать ничего нельзя – как и раскрывать свое лицо перед своим народом. Но если не наполнить сколько-то реальным содержанием наш новый, на демократической скрижале, строй, он рухнет, рано или поздно, как советский. Страна распадется тогда на совсем мелкие и нежизнеспособные уже кусочки, на которые уже вовсю облизывают губы окружающие страны.
Да, наши выборы сегодня дикие и не обузданные призрачным законом, но они на самом деле есть – как некий дикий и необузданный жеребец, который все же лучше дохлой мухи. Из чего, я думаю, и надо исходить – с целью не истребить, а сохранить этого, может, последнего живого на нашей дохлой политической арене жеребца. Для нашей власти, так или иначе выражающей всех нас, открыть выборный шлюз – еще страшней, чем выйти из ее задраенного корабля в открытый космос. Но мы когда-то ж в него вышли, покорив этот неведомый астрал. Неужели забоимся теперь этого замаячившего выхода? Какой же грош тогда всем нам будет цена!
|