ЗВЕРЯЩАЯ ПЕТЛЯ НАРОДА

Каждое утро я делаю уличную пробежку, чтобы не согнуться в крюк при моем сидячем за компьютером образе труда. С чего и хорошо знаком с нравами собачников, выгуливающих в это же время их любимцев, заменивших, увы, многим из них детей, жен и мужей. Я уже писал подробно («Набережная полканов») о причудливых повадках этой среды, где важная с виду дама может на полном серьезе так обращаться к ее песику: «Это кто маму не слушает! Ты почему вчера от мамы убегал, а сейчас опять балуешь?» Или объявить обгавканному прохожему: «А моя Долли просто так ни на кого не лает, значит, чем-то заслужили!» – «И как теперь мне оправдаться перед ней?» – «А уж этого я не знаю!..»

Но сейчас хочу сказать чуть о другом: о страшно выросшей в последнее время агрессии на сей тропе – не собак, а их хозяев. Вот все более типичный случай. Я бегу, собака из породы тех, что бросаются на всех бегунов и велосипедистов, играючи или с яростью – кидается на меня, бьет лапами в бок. Я ору: «Пошла вон!» – и ее хозяину: «Гуляй с ней на поводке, если прыгает на людей!» Мордоворот лет 30-и, на голову выше меня – злобно отвечает: «Это она играет!» – «Но я с ней не хочу играть, у меня аллергия на собак!» – «Тогда сиди дома! А будешь много брехать, сам порву – или ее натравлю!» – «Да ты сам уже особачился, старайся походить на человека!»

Я убегаю, сопровождаемый диким лаем громилы, которому одна лишь трусость не дает порвать мне глотку на глазах других людей – и в разных вариантах подобное у нас сквозит из всех щелей все чаще... Мне же на бегу рисуется, как он, попавши так или иначе в ныне стерегущий его возраст танк, катит в нем по чужой земле, виновной перед такими так же, как и я – что не обрадовалась исходному налету на нее, а стала огрызаться-отбиваться. За что, по убеждению зверюги, обретшего наконец волю его зверству – убить мало! И главное – бояться нечего! За исполнение заветного желания не только не накажут – дадут еще орден, деньги; а коли убьют – в черный пакет хороший для транспортировки вложат, с красивыми венками похоронят!

И кто-то еще говорит, что нет там настоящего боевого духа! Да вот же он, самый что ни на есть!

Каким только ветром его к нам надуло, не могу никак понять – и мне все больше в нем мерещится какая-то дурная круговая замкнутость. То, что творится в глухом танке на чужой земле и транспортируется к нам в черных душах и пакетах – служит не разрядке, а нагнетанию того зверства, которое все более зияет в глазах этих собачников. Как и злобных попутчиков в переполненной маршрутке, соседей, швыряющих со своих этажей окурки на авто других соседей, тюремщиков, пытающих и убивающих их узников – и так далее...

И главное – как это все раскольцевать, сорвать с себя, поскольку уже явно превращается в какую-то свою же, домотканую удавку и петлю на шею? Которую мы на себя набросили как некий удальской наряд, а выходит, под россказни о посмертном рае в результате – прижизненный какой-то ад...