«ЗА РОДИНУ, ЗА СТАЛИНА!» – НЕУЖТО НЕКЕМ БОЛЬШЕ ЗАМЕНИТЬ ОТЦА НАРОДА?

В Великую Отечественную бойцы Красной армии с ружьями наперевес бросались на врага в виде фашистских захватчиков с кличем «За Родину, за Сталина!»

Сейчас бойцы Росгвардии с дубинками наперевес бросаются на врага в виде своего народа с кличем «За Путина, за коррупцию!»

И стало уже привычным называть нынешнюю власть «оккупационной», взявшей курс былых захватчиков: лишить покоренный народ природных и социальных благ – и жить за счет того в великой роскоши где-то вдали.

Подвластные холуи, которых развелось при Путине как блох, на это возражают однотипно:

– А иномарками все дворы забиты, даже дети с айфонами, чего при совке и близко не было! Так что скажите, бездельники, Путину спасибо за свою счастливую не по заслугам жизнь.

Но в этой формуле счастья – сразу несколько натяжек. Дворы забиты хорошими иномарками (чтобы делать при Путине что-то свое, кроме «сезонной плитки» – и речи нет) лишь в Москве и нескольких особо крупных городах, по остальной России – автохлам и бездорожье дикое. Даже врачи уже вместо обычной «скорой» нередко запрягают лошадей... Ну и автотранспорт и айфоны – черта времени, а не путинской власти; айфонов не было не только в СССР, но и во всем современном ему мире...

Но главное, в чем брешут путиноиды – в полном забвении в наш опутанной продажными попами век самой главной и отвратительной для новых оккупантов истины: «Не хлебом единым жив человек!» Почему многие даже не худо обеспеченные материально люди сегодня чувствуют себя погано и уходят в оппозицию, все жестче преследуемую оккупационным режимом.

Чтобы ясней понять, о чем речь, напомню древнюю русскую поговорку «Обида лиха, а в тесноте люди живут!» И самый любимый советский фильм о земном счастье «Я шагаю по Москве». У героев того фильма ни айфонов, ни своих авто – но они счастливы взахлеб возможностью шагать вволю по своей стране, знакомиться, дружить, влюбляться, стремиться к своим идеалам. По нынешним меркам живут в неслыханной тесноте и бедности – но не в обиде! И так живут, так любят, так проводят свое не скучное ни на секунду время, что обзавидоваться можно!

Потому что они у себя дома – а дома и солома едома. Они в своей стране и хозяева, и любимые дети одновременно. В сцене в милиции ни у кого нет и тени страшного испуга, что люди в погонах могут закинуть сейчас в камеру, забить там до полусмерти и отыметь бутылкой в зад. Власть лишь заботливо присматривает, чтобы они в своих забавах не дай бог не навредили бы друг дружке ненароком. И этот фильм стал любимейшим для миллионов, именно потому что все в нем – обобщенная, художественная правда жизни.

И именно того, что в нем так ярко схвачено, сегодня нет в помине. Народ для власти – полное дерьмо, чему порука как ее любимые высказывания про макарошки, не просили рожать и т.п., немыслимые «при совке», так и действия по пенсионному возрасту, налогам и т.д. По наведению жуткого, немыслимого больше нигде в мире разрыва меж богатыми и бедными. По опущению МРОТ до небывалого уже даже в Африке мизера. По диким зарослям новых заборов, отделивших оккупантов от населения. И по массе прочих примет, ощущаемых кожей каждого и указующих ему: ты – подлая тварь, отброс, и не лезь со своим свиным рылом в наш барский ряд.

Сюда же входит и поломанное напрочь правосудие, по которому для оккупантов и оккупированных все абсолютно разное: и следственные методы, и сроки, и амнистии. И образование. И медицина. И карьерные возможности.

Всего один пример. В «совке» пациента, если нельзя было вылечить в селе, везли в район, в областной центр, даже в Москву, где именно лечили, а не дурили, как сейчас. Детям давали бесплатные путевки в санатории, коль надо – с родителями... Сегодня же в бесплатной поликлинике для быдла новый русский врач, профнепригодный бездарь, смотрит на тебя как баран на новые ворота, боится трогать, ищет в компьютере названия лекарств и первые четыре из них переносит на бумажку. Хотя они могут быть тебе вредны смертельно. В платной – ловкий жулик вьется вокруг тебя как кожа на хрену, навязывая дико дорогие процедуры и снадобья местного разлива, которые не лечат точно так же, как и в дармовой.

У самих же оккупантов – вообще другая медицинская система, отделенная от быдловской стеной непроходимой.

Вот это разделение на скот и скотоводов, которым и скотина не нужна, а нужны нефть, газ, нефть и гастарбайтеры, и удручает – даже тех, кому свезло обзавестись в кредит заветной иномаркой. Так что нельзя все мерить только наполнением корыта, а нынешняя власть желает свести все потребности подвластных именно к нему – да еще безбожно обчищаемому продувной обслугой...

И все теперь зависит от народа: сложит ли он на брюхе ручки-ножки, обрастет щетиной и подхрюкивающим пятачком – или возьмет что-то опять наперевес против текущих оккупантов? Беда лишь в том, что в победоносный клич «За Родину, за Сталина!» сегодня некого вставить взамен былого тирана и титана. А без такого имени клич будет, увы, не так силен.