ЗА РИСУНКИ «НЕТ ВОЙНЕ» – ИМ ТЕПЕРЬ ГОРЕТЬ В ОГНЕ?

Как известно, Роскомнадзор, глубоко плевав на ст. 29 Конституции РФ, гласящую: «Каждому гарантируется свобода слова... Цензура запрещается», – запретил применительно к Украине слова «война», «вторжение» и «нападение». И эта вроде безобидная для граждан филология уже дает свои злосчастные плоды.

Вот, скажем, в Челябинскую область привезли тело погибшего на Украине контрактника Константина Глушкова – но власти никакого участия в организации его похорон не приняли. Помощь его родным собирали всем миром. В пресс-службе челябинского губернатора сказали, что у них нет информации о гибели бойца – ведь и войны нет никакой! Да, где-то местные власти на свой страх и риск поддержали денежно и морально семьи павших на «невойне», где обезумевшие люди убивают за своих жуков-наездников друг дружку – но за такую вольность и нагореть могло. Официально-то на Украине шла бескровная прогулочная вылазка наших войск!

Такое даже не равнодушие, а презрение государства к гибели его солдат, невозможное ни в одном приличном государстве, держалось больше недели – пока Главком не соизволил признать, что они гибнут в «братской Украине». И причина такой черствости не только в том, что раз нет войны, нет и геройски на ней павших. Но за последний год, принесший нам миллион с лишним «сверхсмертников», государственное ухо стало сильно глухо вообще ко всем российским медленно и быстро умирающим. Скажем, сбор денег на лечение больных детей, которых государство наше видело в гробу, стал самой расхожей массовой рекламой, от которой меня всякий раз оторопь берет. А уж на похороны десятков, да хоть и тысяч взрослых на фоне этого ожесточившего сердца начальства миллиона – и вовсе наплевать.

Но не плевать нашим полицаям, блюдущим всё прибывающие запреты, включая прямо антиконституционные – на их нарушителей, даже самых юных. В Москве эти стражи антиконституционного – так и хочется сказать: оккупационного – порядка схватили двух женщин и их пятерых детей 7-11 лет за намалеванные от руки плакатики «Нет войне». Сначала всех держали в автозаке, потом привезли в ОВД Пресненский. Там у матерей отобрали телефоны, стали на них орать, грозить лишением родительских прав,  хотели оставить на ночь в ОВД, но продержав всласть, все же отпустили до грядущего суда...

Такие плакатики я сам рисовал в детсаду и в младших классах школы, не чая в том греха; и до недавних пор наши малыши такие же свободно раскрашивали и выставляли напоказ. Что изменилось вдруг? Почему самое заветное человеческое желание о мирном небе, особенно выстраданное нашей страной, понесшей самый великие потери во Второй Мировой, стало караться люто?

Попытка логически осмыслить это упирается в какой-то умственный тупик. Ясно, что это как-то связано с нашей операцией на Украине, но как именно – если по утверждению и Роскомнадзора, и самого Главкома мы никакой войны там не ведем? Значит, «Нет войне» – ничуть не антивластный, а самый что ни на есть провластный лозунг, и тащить в участок за него – плевать в лицо самому Главкому! Но и не тащить – тоже плевать! Ведь только в нашей насквозь завравшейся стране, воплотившей наяву самые дикие антиутопии, где «правда – это ложь», а «мир – война», возможно наказание за миролюбие, а не агрессию. Кстати тянущую по нашему же УК на срок до 20 лет (ст. 353: «Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны»).

То есть власть наша с ее лицемерными запретами, сеющими страх в народе полицаями и дикими арестами впала, похоже, в истинный маразм. И что тогда – раз за рисунки «Нет войне» полицаи нас гребут, то на запутинский митинг идти надо с рисунками «Да войне»?