ПОКА ФРИДМАН И АВЕН ТОРГУЮТ НАШИМИ НЕДРАМИ, СОБЧАК СЛАВИТ НАШИХ УРОДОВ

В 1990-е наши ТВ-каналы нет-нет звали меня как оппозиционного журналиста во всякие еще довольно демократичные тогда ток-шоу. Перестали после моего некорректного выступления на шоу Андрея Малахова «Пусть говорят», где обсуждалась мать-злодейка, продавшая из-за злой нужды новорожденного ребенка каким-то бездетным богатеям. Видные политики и звезды кино, блистая дорогущими нарядами и дыша дивными духами, изощрялись в подборе осуждений понурой, словно прибитой к стулу осужденной. Я же сказал, когда ко мне подъехал микрофон:

– Пока Фридман и Авен торгуют российскими недрами, бедным русским женщинам только и остается торговать их приплодом...

После чего студийный микрофон отъехал от меня навсегда. Никаких законов на мой счета Дума не принимала, просто я попал в так называемый стоп-лист, избавивший от меня раз и навсегда широкую аудиторию.

Вспомнил же я об этом в связи со скандальным интервью надушенной нарядницы Ксении Собчак с маньяком-насильником Виктором Моховым, отсидевшим 17 лет и после освобождения пошедшим нарасхват у журналистов. Часовой ее ролик на Youtube с жареным сюжетом, где урод признался, что ему «по кайфу» всякое внимание к нему, собрал 3 миллиона просмотров за несколько дней.

В итоге благородная общественность вознегодовала: как только это можно – одна тварь делает рекламу другой твари, а миллионы смотрят! Аж глава Союза журналистов РФ Владимир Соловьёв (тезка знатного телеведущего) предложил, дабы такое зло пресечь, запретить в законе всем осужденным давать интервью и писать книги.

Но я против такой меры в корне. Дело в том, что в стране дураков, какой мы становимся с помощью обнуляющего Конституцию президента и ползающей перед ним на брюхе Думы, наши законы все чаще не разрешают проблемы, а их создают. Цензура-мама и без того уже дошла до сказочных запретов – трогать людей по признакам пола, возраста, национальной принадлежности, языка, религии, профессии, места жительства и работы, убеждений... Нельзя оскорблять даже «индивидуально неопределенных лиц». То есть по закону нас уже можно карать практически за любое острое словцо, даже за анекдот! Слава богу, еще действует национальная амнистия в виде «необязательности исполнения» – но неуютно все равно.

И новый запрет не заткнет рот Собчак, ибо она из плеяды тех «особ, приближенных к императору», кому закон в РФ не писан. Но могут пострадать совсем другие. Например был такой политзаключенный Фёдор Достоевский – не только отмотал срок, но и написал об этом книгу «Записки из Мёртвого дома». А ну как в стране дураков найдутся упыри, которые из холуйских побуждений потащат его книги на костер и станут «замедлять» сайты с его текстами? А следом дело и вовсе может дойти до распятого по суду бунтаря, чьи интервью ходят по рукам в виде так называемого тетраевангелия. Кстати и 11 из 12 его апостолов – тоже судимые...

Вопрос же решается легко: довольно показать шалунье издаля, как красную карточку футбольного арбитра, тот же стоп-лист, пресекший мою вредоносную телекарьеру – и она забудет раз и навсегда всех этих маньяков. Не в пример мне, болвану, никогда не шедшему на поводу остережений, эта смышленая кобылка надрессирована в полной покорности ему.

Но беда в том, что те, которые верстают сей стоп-лист, делая погоду в нашем медиа-пространстве, сегодня как раз и заинтересованы во всякой дряни вроде выданной той великосветской дрянью. Есть время собирать камни – и время разбрасывать камни. Время делать героями СМИ ученых, хлеборобов, космонавтов в старом смысле слова – и время тащить в студии насильников, убийц, всяких порнокопытных тварей. И нынче на дворе у нас – второе. А потому – при чем здесь даже чуткая на спрос Собчак и ее жареный сюжет, манящий, как все жареное, миллионы идиотов?

И я бы и сегодня сказал, перефразируя свою речь 15-летней давности:

– Покуда Фридман и Авен торгуют нашими недрами, у нас и будет время разбрасывать камни. А Собчак с ее героями-уродами и нарочито срамным интимом – царицей студий, возносящих этот каменный разброс и человеческий отброс.