ОСЕНЬ КЛЯТВОПРЕСТУПНИКА

Мне приснился сон-катастрофа.

Я в гигантском, плохо освещенном подземелье, где все мы должны будем дальше жить – так Путину велел Чубайс. В эту преисподнюю спускается сам Путин поднять дух народа и начинает выступать: «Бла-бла-бла-бла...» Но тут стрясается беда – страшный прорыв где-то вдали, напоминающий аварию на Саяно-Шушенской ГЭС, откуда вода несется в нашу сторону, топя все на своем пути. И вот-вот уже накроет и нас с Путиным.

А он знай продолжает балаболить, не замечая, что уже спасается, кто может. И тут меня бог весь с чего охватывает какое-то неизъяснимое сочувствие к нему, и я хочу спасти его во что бы то ни стало. Вдруг нахожу какие-то доходчивые до него слова, он в ответ на них порывисто хватается за мою руку, и я пускаюсь выводить его из этого гигантского могильника.

Но перед самым выходом наружу вижу, как двое сцапали Чубайса, пытаются что-то внушить ему, а он в ответ гогочет. Тогда я говорю Путину: «Дальше сам дойдешь», – и с лютой, неисповедимой злобой бросаюсь к творцу всей этой катастрофы. Вцепляюсь с глубочайшим омерзением обеими руками в его глотку – и душу, душу, покуда он не испускает дух.

И просыпаюсь в ужасе от содеянного. Но как-то успокаиваю себя тем, что за сны у нас вроде еще не судят и не садят. И хочу понять: почему в моей подкорке, знающей все лучше моего, такая бешеная ненависть к Чубайсу, а Путин – больше жертва обстоятельств и зазевавшийся болтун?

Ну, что Чубайс отъявленный злодей, я понял еще в 1993 году при расстреле Белого Дома. Накануне люди дружно вышли на его защиту от уже успевшего взбесить всех Ельцина – и тут этот подонок, играя на самых подлых людских струнах, выдал заявление, из-за которого вся жизнь дальше и пошла убийственным для нашей Родины путем. А именно: к его старой лжи про «Волгу», которую дадут всем за ваучер, взяв ниоткуда, добавил еще более дикую. Что если верх возьмут засевшие в БД старорежимные нардепы, они отменят вовсе эти «Волги», а если Ельцин – то, как показал последний пересчет, на каждого падет, как снег на голову, уже по целых две!

И бедные люди, купившиеся на паскудную приманку негодяя, несбыточной халявы ради из защитников их последнего законного оплота перебежали мигом в зрители, фактические соучастники того расстрела... Ну, а что он сказал потом про не вписавшиеся в рынок 30 миллионов, коих де нечего жалеть – это уже так, то же бла-бла, особой роли не сыгравшее...

Путин же не был искони подобным злоумышленником – а был всего преемником чудовища, расстрелявшего из танков всю нашу законность, стал у кормила уже вчерне сложившейся страны.

В 2002-м я написал ему от лица моего друга геройского борца за Родину Геннадия Никитченко пылкое воззвание-прошение, связанное с решением одной пограничной проблемы. Он отозвался меньше чем за половину суток и дал раз в сорок больше, чем просили, отправив целый Ту-154 нужных людей туда, где действовал мой друг. Но наш почин, имевший дальней целью возрождение СССР, пришелся не по вкусу негодяям, тоже кинувшихся следом к Путину. А поскольку их было больше и они оказались куда сплоченней наших жидких, падких на короткую поживу патриотов, Путин взял ту сторону, фактически благословив тем физическое устранение моего друга, чудом тогда выжившего.

И все это убеждает меня, что будь наши коммунисты хребтом крепче одолевших нас в итоге феодалов, Путин вел бы нас сейчас к победе коммунизма, а не в ту феодальную задницу, где нам светят одни поражения.

При всей своей внешней помпе и брутальности в душе он – флюгер, чутко держащий нос по ветру; воздушный шар, летящий по воздушному потоку с одним желанием: по гроб держаться на плаву и на лету. И те феодалы, к коим он приник, ему это позволили в обмен на их всевластие, которое у нас сегодня полное. И потому проклинать надо не флюгер за его разворот не в ту сторону, а собственную слабость против негодного поветрия...

Предатель, клятвопреступник, легко перебежавший в стан врага из коммунистов и чекистов – да. Но не творец, не мастер авторского зла, как Ельцин и Чубайс – зависть к которым словно сквозит в его им поклонении, мертвому и живому. Поэтому в моей душе, позадушой и нет к нему той ненависти, как к тем творцам нашей сегодняшней беды. А есть даже какое-то сочувствие к безвыходному на склоне лет одиночеству залгавшегося вконец предателя, уже полгода запертого – и, похоже, неспроста – в немыслимую то ли «само», то ли не «само» изоляцию. Я думаю, ему уже и править тошно, и уйти в силу названных причин нельзя: втопчут ведь тут же в грязь – и хорошо, если морально только.

Осень клятвопреступника...