КАРТИНА КРОВЬЮ: ДО И ПОСЛЕ

Две старушки вечерком

Разболтались о былом:

«Помнишь моего Ванюшу, –

Говорит одна старушка, –

Мы с ним в пятьдесят шестом

Поженились с ветерком!

Он приехал по вербовке

Строить наш химкомбинат,

Жить сперва пришлось в бытовке,

А потом пошло на лад…»

«Как же, помню, били сваи, –

Отвечала ей другая, –

Но пустили в срок завод!

Это был который год?»

«Пятьдесят восьмой – и в нем

Городской ввели роддом.

Там наш первенец родился,

Ох как Ваня мой гордился!..

Дальше жизнь пошла пошире:

Дали комнату в квартире,

А еще спустя два года –

И свою уж от завода…»

«Мы же вместе заезжали,

Помнишь, как тогда плясали!

Не хватало лишней ложки,

Но зато была гармошка!»

«Да уж, жили – не тужили!

Сколько пота с нас стекло:

После смены – бряк без силы,

А с утра опять светло!»

«Помнишь, как у нас пластины

Стали делать для ракет –

И тогда меня и Зину

Записали в женсовет?

Вот уж нашему парторгу

И попортили мы кровь:

Все навинчивал нам норму,

А ему не прекословь!..»

«А потом в театр ходили,

В новый, только что открыли –

Это бишь в каком году?»

Ну и дальше: ду-ду-ду…

Как вводили дом культуры,

Стадион, аэропорт,

Как давали гарнитуры

И путевки на курорт,

И как было все ладóм –

Но все это было «до».

После строй воспоминаний

Переходит на минор:

«Эти вот, как таракане,

Захватили наш простор!

Только, кажется, зажили –

Девяносто первый год!

Сколько всех тогда убили,

Сколько сделали сирот!..

Внук подался в бизнесмены –

Уж чего пережила!

Все пришлось продать, хоть стены,

Хорошо, уберегла…»

«Помнишь, в девяностом пятом

Как взорвался элеватор?

Урожай пропал в полях,

Пыль скопилась – и бабах!..»

«А какой завод консервный

Был – две области кормил!

Только стал акционерный,

Как во вторцветмет уплыл!..»

«А на следующий год

Сдох и радиозавод.

Комбинат – и тот закрыли…»

«Моего тогда убили,

Тем же летом, старика

Возле нашего ларька

За наручные часы –

Это люди или псы?»

«А у нас внучка Егорку

Хоронили – помнишь, как?

Шел на эту их разборку –

И схватил в живот тесак!..»

«Дочь одна обогатилась,

Я уж на нее молилась:

Хоть она у нас в цвету –

Внук запал на наркоту!

Тоже сколько слез излили –

Но и он уже в могиле!..»

«А в две тысячи восьмом

Кризис бах – и кувырком

Покатился внук последний,

Сел на нары как посредник…»

«Это нефть нас всех сгубила,

Всех работать разучила,

Все и гибнут без труда!»

«Это точно, это да.

Лишь торговля распустилась,

Остальное все закрылось,

А какой речной был порт!..»

«А какой аэропорт!..»

«Кто за это все ответит?

И чего нам дальше светит,

Если этот же парторг

Стал сегодня первый вор?

Восемнадцать лет, как мэр –

И клянет СССР!»

«Не за тех голосовали –

Вот и выпер он, холуй!»

«Так других-то нам не дали,

Голосуй, не голосуй!..

Мне себя уже не жалко,

Лишь бы внучека спасти!..

Жили ведь и в коммуналке,

И с буржуйками в клети…

Вот дожили до седин:

Морг работает один!

Все ушло ни за понюшку…»

Заболтались две старушки,

Полоская, как белье,

Их минувшее житье,

Рассеченное до кости

На вот это «до» и «после»…

Загуторят, замолчат,

Вороша добро и лихо

И оплакивая тихо

Неудачливых внучат.

На дворе все ближе к ночи,

Гаснут их старушьи очи

И печальные мозги.

И терпеть уже нет мочи –

И на улице ни зги…