КАК Я ВО СНЕ ДОБРОМ ПОБЕЖДАЛ ЗЛО

На днях попалась мне под вечер на глаза заметка от засаженного на ППЖ (пока Путин жив) Навального об одном из множества наших тюремных издевательств:

«Право осужденных писать жалобы, заявления и т. д. вроде железное. Понятно почему: они в бесправном положении, тюремное начальство желает превратить их вообще в бессловесных скотов. Поэтому законодатель говорит им: если что не так, пишите, это ваше право. Только чтобы жаловаться, нужны ручка и листок бумаги.

И тут происходит такой трюк. Уголовно-исполнительный кодекс никаких ограничений на письменные принадлежности не содержит. Но правила внутреннего распорядка таковы, что основные жалобщики – кого держат в ШИЗО, ПКТ и т. д., то есть «под крышей» – легко лишаются письменных принадлежностей, если этого хочет начальник зоны. Их «выдают по распорядку», который он утверждает. У меня из распорядка время письменных принадлежностей вообще убрали – начальник так решил. Дескать мы не отрицаем ваше право жаловаться, но ручку давать вам не обязаны. Ходите по камере и жалуйтесь сами себе. Поэтому сейчас мы с моими адвокатами обжалуем в Верховном суде положения ПВР, которые делают такое беззаконие возможным».

А дальше вижу в новостях:

«Верховный суд отклонил иск Алексея Навального к Минюсту против правил внутреннего распорядка исправительных учреждений. Навальный пытался оспорить наложенные на него ограничения, по которым он, в частности, не может получить ручку».

То есть государство все при том же ППЖ швыряет в рожу всем сидящим и еще нет: а нечего рот против всенародного отца родного и домиков для уточек его подручных разевать! Разинул – вот и будь лагерной пылью, скотиной бессловесной, для которой никакой закон не писан! И эта дикость беззакония, возврат в самый дремучий средневековый зад взбултыхнули меня до того, что только я лег спать, как мне приснился самый злостный и неполиткорректный сон.

Я вдруг – некий переходный лидер, русский Дэн Сяопин, поставленный чудесным провидением вернуть страну родную из чертовых лап в божьи руки. Ну и понятно, первым делом что: надо доходчиво, чтобы никому впредь неповадно было, наказать того, кто и завел в эти чертовы лапы.

И вот его меняют местами с Навальным, а я отпущенной мне властью создаю ему все условия отсидки. Еда – пожалуйста, но ложек не дают, а за негодную попытку хлебнуть ртом баланду – отъем ее и карцер. Мыться – да хоть каждый месяц, но без ручек в душе, за попытку как-то обойтись зубами с поцарапаньем латуни – карцер. Прогулки – на здоровье, но по дорожкам, усыпанным битым стеклом, без обуви и носков, которые беречь от порчи надо, за отказ от прогулки – карцер, с усыпанием его пола тем же стеклобоем... И так далее...

Фигурант пищит, визжит: «Что же вы, ироды, творите! Так даже я с этим вот, которого вообще не я, а суд сажал – не поступал! Но мой теперь Верховный суд ему: «Так на твоих дрожжах растем, и за дискредитацию новой, гуманной к твоим жертвам власти – зашить рот суровой нитью, приговор окончательный и обжалованию не подлежит!»

А я сижу в том кабинете, который мне достался от него – и на стене передо мной экран из зоны, где мучили Навального, чем раньше этот наслаждался, а теперь должен наслаждаться его муками я. Но чувствую, что никакого наслаждения и близко нет, напротив, вся эта порочная картина все пуще ввергает в тягостное ощущение, что я не самое, пожалуй, лучшее перехватил от моего предтечи. И даже какой-то, как во сне бывает, саднящий некомфорт, все больше вызывающий желание скорей проснуться от греха.

Я просыпаюсь, переворачиваюсь на другой бок – и тут же начинаю видеть новый, уже самый светлый сон. Начальник зоны докладывает мне по тому же настенному экрану о прибытии новенького, с кем, конечно, будут обходиться строго по закону, но вопрос: этот вот или вот тот применять к нему? И я как есть от всего сердца отвечаю: конечно, этот вот, о том и речи быть не может!

То бишь кормить от вольного, макарошки, пшенка каждый день, баланда понаваристей, по выходным – селедочку, а по праздникам даже сыр из «Пятерочки» и колбасу лучшей марки «Красная цена»! И хоть две ложки в зубы! Хорошие казенные сапожки для прогулок выдать, в библиотеку записать, пусть поднимает уровень, теперь ведь речи ему некому писать! Трудоустроить по желанию: хочет – швеей рабочих рукавиц, хочет – рабочим в этих рукавицах... И чтобы скучно не было, подсадить к нему тех, с кем он привык делить страну на воле, теперь пусть делит с ними же барак: всех этих Грефов, Сечиных, Ротенбергов и Медведевых, список на 132 страницы у вас есть... И ручек ему и бумаги выдать, сколько ни пожелает, пусть пишет на здоровье жалобы куда угодно – и на все чутчайше реагировать! Чтобы зона, шконка, труд на свежем воздухе стали для него и его братии до конца жизни воистину как дом родной!

После чего мне стало так легко на сердце, что я заснул уже без всяких снов и задних ног с чувством исполненного перед Родиной долга и принципа: добро побеждает зло!