«ГРАЖДАНЕ, ПОСЛУШАЙТЕ МЕНЯ!» О СВОБОДЕ СЛОВА В РОССИИ

В советской прессе печатать можно было далеко не все. Негласная политическая цензура не позволяла шатать устои. Но если в завуалированном виде, с оговоркой, что неладное явление отдельное и нетипичное – можно было почти все... На откровенную же антисоветчину, по правде говоря, и большого спроса не было. А малый спрос среди крамольной интеллигенции и любознательных юнцов вроде меня вполне удовлетворяли «самиздат» и «тамиздат». Все запрещенные в СССР книжки Солженицына, Пастернака и т.д. я легко доставал, читал – и обсуждал в своей студенческой компании.

Однако у советской прессы было одно важное качество, утраченное нынешней: действенность. По газетной статье снимали крупных руководителей и даже секретарей обкомов (по-нынешнему – губернаторов). Письмо в газету было весьма распространённым и эффективным способом решения бытовых и производственных проблем: если корреспондента по твоему письму выслали, считай, твоя проблема уже на 50% решена. Отдел писем был самым большим в любой газете – и ее корреспонденты (включая вненештатных) колесили по просторам нашей необъятной тогда Родины со страшной силой: денег на командировки не жалели.

Вершиной советской свободы слова я считаю публикацию в центральной газете СССР «Известия» сатирической и резко критической поэмы Александра Твардовского «Теркин на том свете». Это было при «хрущевской оттепели» – и при нашей нынешней демократии ни в одном официальном издании ничего подобного нельзя вообразить. Ибо наша сегодняшняя власть боится критики куда больше, чем советская.

Самый же расцвет свободы слова, хоть и несколько девальвированной ее несметными объемами, пришелся на конец 1980-х, совпав с концом горбачевской перестройки и СССР. Но почему так вышло? Я думаю, потому что недалекий Горбачев, страшно боясь людей толковых и беспощадно изгоняя их из власти, опрометчиво открыл такой заслон, что хлынувший из-за него поток в итоге смыл всю его бездарную верхушку.

И сразу же после победы демократии в 1991 году новая власть, глядя на печальный опыт предыдущей, здорово прижала хвост вчера еще свободной безгранично прессе. В самых тиражных изданиях вроде «Известий», «МК», «Аргументов и фактов» была введена жестокая цензура на статьи даже об отдельных недостатках, бросавших тень на новый демократический плетень. Писали тогда в основном про голые задницы и криминальные побоища, и у меня сохранилась рукопись статьи начала 90-х с такой визой главного редактора: «Если даже это правда, тем более публиковать нельзя!»

Одновременно возникла и еще одна запретная черта, незнакомая советской прессе, куда свободно можно было притащить самый крамольный текст: не напечатают, но и вреда тебе не будет. Теперь же зазвучало: «Ты в этой статье Немцова тронул, а он у иудеев – знамя. Больше сюда не приходи». Черная кастовая метка. На первое место вышла правильная позиция – а произведение, если что, за тебя литературные рабы напишут.

Однако почти все 90-е свобода слова у нас все же сохранялась в самодеятельной прессе, жившей за свой счет, без помощи казны – лучшим образцом которой я бы назвал «Независимую газету» Третьякова. Трое или пятеро бойких парней скинулись, купили пару компьютеров, зарядили типографию – и пошла в народ какая-нибудь «Опасная ставка» с тиражом до 100 тыс., платившая авторам как раз за то, что отвергала «большая пресса».

Но недолго и эта музыка, неприятная нашим демократам-рыночникам, играла. Ведь у нас и демократия, и рынок сразу строились на первобытной, кастовой основе – в угоду очень узкой группе лиц, чаще всего нерусского происхождения. А русский народ, открыв рот, все ждал «двух волг на ваучер» и никакого участия в политике после 1993 года, закрепившего власть касты, не принимал. Вот его с этими газетками, существовавшими сугубо на его гроши (кстати весьма небедно – при минимальных производственных затратах), и подвинули очень элегантно.

Под конец 90-х наши толстосумы, для которых никакой антимонопольный – как и любой прочий – закон никогда не был писан, всем правильным, демократическим газетам положили содержание, избавляющее от заботы о продаже тиражей. А оптовикам-распространителям велели перестать платить кому бы ни было. Дескать теперь сами редакции будут им платить за сбыт. Или – прочь с рынка и пожжем все ваши точки.

И все свободомыслящие газетенки в один миг захлопнулись. Обанкротившуюся «Независимую» купил Березовский, «Коммерсантъ» – чуть позже Усманов, «Эхо Москвы» в 1998 году отошло Гусинскому, в 2001 – Газпрому. И вся свобода слова в России – как раз уже при раннем Путине – на этом полностью кончилась. Бы. Если б не подоспел как раз вовремя Интернет, где-то с 2000 года ставший реальным конкурентом печатной прессы, а лет через 10 и вовсе задвинувший ее.

Поначалу иметь дело с Интернетом было одно удовольствие. Никто тебя не цензурирует, сам ставишь свои статейки, душа поет! Казалось, еще чуть – и на новой, электронной почве из разрозненной поначалу и хаотичной отсебятины вырастет настоящая свободная печать!

И впрямь в несколько первых лет, пока чухались замшелые псы-охранители российской феодально-византийской демократии, в Интернете возникли весьма свободные ресурсы, сулившие развиться в состоятельные средства массовой информации. Но не зря сказано: «Вырос лес – выросло и топорище!» Довольно скоро у тех ресурсов образовалась масса как естественных, так и искусственных врагов.

Например дикое хамство наших комментаторов, какого не встретишь в других странах. В Японии, скажем, вообще не принято комментировать тексты учителей, преподавателей и прочих «старших». Только задавать с почтение вопросы, если ты что-то не понял. У нас же каждый комментатор, шпарящий на «языке падонков» – пуп земли и поливает всех самой поганой бранью. Потому многие ресурсы, поплатившиеся за их свободу наплывом этой дряни, стало противно читать.

Или если ранее вольные бумажные СМИ были угроблены экономически, то с Интернет-ресурсами плохую шутку сыграла крайняя поначалу дешевизна их создания и использования. Их наплодилось столько, включая личные страницы журналистов, писателей и блогеров из соцсетей, что читательская аудитория размазалась тонким слоем по тысячам, а потом по десяткам и сотням тысяч сайтов и страниц.

Кстати Интернет породил и эту новую тварь – блогера, которого я бы назвал так: недожурналист, пишущий плохо, но много, за свои слова не отвечающий и работающий на уровне кухонных слухов. Однако для многих как раз кухонный уровень стал в самый раз. Невежда ощущает себя там знатоком всего; там ходят слухи, словно мухи; и для кого-то их мушиный гуд достоверней всех новостей из «зомбоящика»...

А где-то ко второй половине 2000-х очухались наконец господа охранители и принялись накидывать свой намордник и на Интернет, в чем деньги снова стали всему головой. Возникли весьма дорогостоящие способы продвижения сайтов – прежде всего через поисковики Яндекса и Гугла – что могли себе позволить только слуги состоятельных господ. Пошла политическая дискриминация вплоть до создания стоп-листов для сайтов и авторов по типу установленных прежде для ТВ.

Еще прием, доступный только Интернету – была создана целая армия ботов и троллей, то есть пользователей, которые под вымышленными именами и за плату всячески гадили одним и нахваливали других.

Была попытка прижать Интернет и путем уголовного преследования за скверные слова и мысли – но власти от нее по сути отказались как от неэффективной: визгу много, шерсти мало. Давить в Интернете врага показалось лучше рублем, вложенным в завоевание аудитории. При этом словесные экстремисты и просто упертые правдолюбцы пусть бесятся – главное, чтобы из глас не уходил в массы.

Ну да, высшие лица, включая самого Путина, еще нет-нет грозят вовсе отключить Россию от мирового Интернета, то есть прежде всего от иностранных серверов, где хранится программное обеспечение многих российских ресурсов. Тогда всем придется переехать на отечественные – и в этом «Чебурнете» перехватать неугодных можно будет в два счета. Но это пока – только угрозы, вспыхивающие, как я понимаю, когда какой-нибудь ресурс как-то особенно насолит нашим верхам.

В итоге сегодня властям так и не удалось покорить российский Интернет (рунет), но и вырастить в этом поле сладкую ягоду подлинно свободной прессы у еще не вымерших энтузиастов этого дела не вышло тоже.

В рунете сейчас есть десятка два заметных политических ресурсов, являющих в той или иной мере глас народа, ради которого собственно и надлежит зажигать этот сыр-бор. Скажем, сайт Континенталист (Конт), явно провластный, кишащий троллями, орущими: «Ругаешь Путина – значит, пендос!» Или: «Критиковать легче всего, а где ваши конструктивные предложения?» Но там нет полной блокировки и для протестантов, коим тоже удается пробиваться к читателям, хоть и весьма ничтожной, сравнительно с провластной массой, кучкой.

Кстати попрек насчет конкретных предложений был осмеян еще в советской прессе. Журналист – это боль, а не врач. Его дело – указывать очаг беды, а не выписывать рецепты. Если бы он мог формировать состоятельные предложения, подлежащие исполнению, Думу, Совфед и всех депутатов ниже рангом следовало б разогнать как дармоедов. Зачем они – когда малобюджетный журналист пришел, увидел, разрулил!

Сайт «Свободная пресса» при всей его несвободе возрождает советскую традицию пускать корреспондентов по местам событий, а не черпать информацию сугубо из ТВ и Интернет-источников. Здорово действует в этом плане известный блогер «Живого Журнала» Илья Варламов, собравший целый пул разъездных авторов и сам много колесящий по родной стране в поисках «жареных фактов». Кстати ему то и дело отвечают всякие местные чины вплоть до губернаторов – то есть сама жизнь востребовала советскую журналистскую практику, которая в целом была состоятельней текущей.

Советские издания были еще и куда демократичней нынешних демократических, пронизанных той кастовой бациллой, что заперла в них вход всем «не своим»...

Самое массовое ныне политическое поле – это блогерская платформа «Яндекс Дзен». Подлинное ее устройство и политическая ориентация покрыты мраком тайны, налицо лишь то, что ее аудитория – огромная и даже самые оппозиционные статьи там могут набирать сотни тысяч читателей. Но при этом там же пасется масса всяких троллей и действует непостижимая система блокировок статей по самым вздорным поводам. Рулит же всем некий «Алгоритм», с которым, со слов сотрудников, де нет обратной связи, он лишь выносит скупые приговоры, не поясняя их, и ни один из десятков тысяч авторов этой платформы не понимает его действий. То есть, с одной стороны, свобода полная, с другой – такой же полный произвол.

Но я не верю, что эта система отсечений задумана лишь какой-то хохмы ради. Могу подозревать, что весьма успешный во всех своих проектах Яндекс заложил тут дальний политический прицел. Когда в России грянет некий гром, этот Дзен с его многомиллионной аудиторией сможет выступить серьезным игроком, приняв ту или иную сторону при помощи своей карательной системы, пока просто приучающей народ не спорить с ней.

Серьезный минус этого сверхмассового ресурса в том, что подавляющее большинство его авторов – малограмотные дилетанты, привлекающие по преимуществу читателей самого примитивного пошиба. Зато вон сколько!

В целом же свобода слова у нас сегодня, безусловно, существует, о чем говорят хотя бы приведенные мной примеры. Но в весьма низком качестве, не позволяющем народу осознавать как следует текущие явления, тем паче расти над собой. До советской, даже в ее доперестроечном, «тоталитарном» виде – ей еще топать и топать!

Но будет ли она топать вперед или вконец разложится в дальнейшем – зависит не от журналистов, часто вынужденных сегодня выезжать на голом энтузиазме, и даже не от строгих или нестрогих цензоров и администраторов ресурсов. А от самого народа, то бишь от потребителя, который в наш все-таки рыночный в сути век – всему голова.

Это в советском обществе можно было беззаботно полагаться на власть: она тебе и толковых журналистов подберет, и газеты наполнит содержанием. Сегодня же, когда власти чхать на свой народ – в лучшем случае, а в худшем она стремится сделать из него покорного осла, он должен сам печься обо всем на свете. То есть породить на свободу слова спрос – как породил его на сериалы про ментов, попкорн и пиво «Клинское».

Некоторые говорят, что свобода сейчас и так благодаря Интернету полная: пиши – не хочу! Но это не так. Свобода слова это не только проорать «Граждане, послушайте меня!» – но и быть услышанным. Что без концентрирующих это дело СМИ невозможно в принципе.