ДВЕ ПРОПАГАНДЫ – ПРАВЕДНОГО НАПАДЕНИЯ И СВЯТОЙ ЗАЩИТЫ

В юности я не только знал массу самых несусветных доводов, почему малознакомой девушке надо сейчас же следовать ко мне домой, испить со мной вина и лечь в кровать – но и вовсю умел их применять. Но за долгую историю человечества лихое краснобайство наловчилось не только склонять женщин к соитию, ведущему в итоге к цвету жизни на земле – но и оправдывать самые жестокие войны, казни и режимы.

Взять хоть самое черное пятно Средневековья – Святую Инквизицию, которую мы вон из кожи рвемся нынче повторить: ведь ее застрельщики выдавали их адское дело за самое что ни на есть святое! И как наш темный люд не смущают ничуть репрессии за «миру – мир», «нет вобле» и «Родина – не жопа президента» – так и тогда казалось самым милым делом сжечь ведьму на костре за то, что не утопла в воде. И Гитлер шел не грабить и не гробить СССР, а освобождать от богомерзкой власти убийц-большевиков и их жидовских прихвостней – как мы сейчас соседку от ее жидобандеровцев и хохлонациков. Во всяком случае именно так лилось со всех трибун, как льется и сейчас; многие верили в это от души, другие со страха – а с предателями и врагами святого дела поступали в точности, как мы сегодня.

Вот попробуйте угадать авторов двух пламенных призывов – это фашистские попы времен Второй Мировой или наши современники:

«Нужно понимать, что время сейчас трудное, в любой момент война может перекинуться и на наши территории, нас могут постичь такие же страдания и скорби. Надо молиться, чтобы Господь даровал победу нашим воинам-героям, которые проливают кровь за страну нашу и веру...»

«Там Содом и Гоморра – мужчины на мужчинах женятся, женщины на женщинах, и тому подобные безобразия происходят. Наша страна единственная, которая сохраняет истинную веру и благочестие. Все так на нас сейчас обозлились, потому что у нас все время новые законы вводятся о сохранении традиционных ценностей, о защите нравственности и семьи... Господь в любой день, как Содом и Гоморру, может уничтожить все человечество... Поэтому помолимся за победу, чтобы Господь даровал нам и нашим воинам силы победить этот грех, эту нечистоту, которая, как мерзкая, грязная туча, идет не только на нашу страну, а на весь мир...»

Все эти тезисы настолько годятся для любой агрессии, собственно других у нее и не бывает – что из них самих и не догадаться, что принадлежат они нашему современнику митрополиту Владимирскому и Суздальскому Тихону. И высокая словесная патетика в обосновании самых низких злодеяний все пуще бросается в глаза хоть чуть способным отстраниться от потока бесконечной пропаганды наблюдателям:

«Любой конфликт, даже самый несправедливый, требует легитимации. Даже волк в басне Крылова ищет благовидную причину, чтобы сожрать ягненка. И поскольку даже самым отъявленным мерзавцам хочется видеть себя защитниками справедливости, в коллективное сознание масс вбрасываются такие старые, но по-прежнему безотказно действующие понятия как «духовная миссия», «на благо человечества», «во имя справедливости» и прочие фиговые листки...»

В итоге в мировом масштабе нарезаются две главные попевки: о святом праве великих богоносцев нападать на их врагов (праведный Гитлер – на поганый СССР, мы – на украинскую нечисть); и о не менее святом тех – защищаться от напавших.

И то, и то, овладевая целыми нациями, не поддается уже никакому оспорению. Гитлер был убежден, что под его могучим ударом Советский Союз признает правоту захватчика; точно так же наша пропаганда сулила, что в течении трех дней после нашей оплеухи завалящей Украине та падет под нас. Но вышло все иначе, и даже такой «ultima ratio» как бомбежка вражьих территорий не переубедил их идейно неподатливых защитников. И во Второй Мировой из двух идеологий, непреложных в глазах двух народов, в итоге победила та, которая была не за захват чужой земли и наведение на ней богоугодного порядка – а за защиту от того.

Мало этого! Через несколько буквально лет после великой схватки, подчинившей себе не только пропаганду, но и литературу, и культуру бившихся сторон – все, что звало к священному налету на порочный мир, было исторически похерено. А отпор тому стал мировым культурным и моральным образцом. Хотя сперва и всяких произведений, и самых зажигательных идей по обе стороны глобальной схватки было море, были и там, и там и гигантские аудитории, и всевозможные пороки и достоинства. Но в целом, значит, сторона защиты имеет историческое преимущество перед агрессией, каким бы арсеналом самых громких обоснований своего похода «за святое дело» та ни козыряла.

Однако пропаганда  действует, что называется, «здесь и сейчас», ей исторические параллели не указ, ядро ее аудитории – те, кто не видят дальше своего носа. Кто могут в сей момент истории горой стоять как за святого «агрессора-освободителя», так и за священную войну против него. И наш доблестный народ сегодня, как некогда не менее доблестный немецкий, во всю свою отчаянную сущность распевает песню побежденного им прежде супостата: «Один вождь, одна страна, одна победа!» Так как история не учит ничему – но повторяется порой самым немыслимым манером.