СКЕЛЕТ В ШКАФУ

Маленькая трагедия

– Ну, вот и все: как говорится, пост сдал, пост принял. Теперь кабинет твой. Из ценного по описи – одно это яйцо работы Фаберже…

– Ого, кило три будет! А что такое поцарапанное? Как будто орехи им кололи!

– Да уж, кололи… Кстати, подойди-ка еще сюда, вот этот шкаф открой.

– О Боже! Что это?!

– Сам видишь, скелет.

– Чей?

– Не узнаешь? А он тебя отлично узнает! Видишь, как скалится? Это – Таковский.

– Как?! Вы же говорили, он улетел…

– Сюда и улетел. Нет тела, нет и дела! Ты здорово его тогда приделал. А я уже доделал…

– Но подождите, ум за разум… А если б его здесь нашли?

– Здесь? Да не родилось еще такого сыскаря! А там, за стенами, все нынче ненадежно… Так что принимай и это до горы!

– Но это же рехнуться можно: чтобы в кабинете самого́!.. Сидеть тут – и все время думать…

– А тут не надо думать. Тут дело делать надо.

– Ради чего и следует его убрать!

– Зачем? Это проблема будет, а она тебе нужна? Ну, даже этого ты уберешь – а видишь, сколько всего шкафчиков? Ты в них тоже загляни.

– О Боже! Боже! Боже! Сколько же их здесь! И все тоже… ваши?

– Господь с тобой! Вот эти мне достались от предшественника, а эти – ему от его…

– Но послушайте! Когда-то ж надо с этим кончать!

– Да ты не кипятись. Так все сначала говорят. А привыкнешь – и спокойно будешь продолжать…

– Ну нет!..

– И я сперва сказал: ну нет! А потом понял: это – жизнь!.. Ты хоть представляешь, чем эта уборка может обернуться? Что наши и не наши тявки сразу раструбят? Из кабинета самого́ вынесли – раз, два, три, четыре… девятнадцать скелетированных трупов!

– Постойте, но шкафчиков же – раз, два, три… двадцать четыре!

– Эти, крайние, еще свободны.

– И их велю убрать!

– А на кого тогда повесишь всю коллекцию?

– Ну, не знаю… Я, конечно, благодарен вам за все, но я не думал…

– А я уже подумал. Видишь эту флешку? На ней все по тебе с Таковским. Ну, и еще слегка…

– Но это же подстава! Вы лучше других знаете…

– Я одно знаю: нынче нет веры никому. А я уже хочу расслабиться – но это можно, если только напряжешь другого. А то вдруг завтра кто-то скурвится – или наоборот, святей Папы Римского захочет стать. А тут – моя гарантия. Так что, как говорится, оставайся с миром…

– Нет, подождите! Как я могу здесь со всем этим оставаться?

– А как я мог? Власть, братец, нелегка – и измеряется одним: числом скелетов у тебя в шкафу. Ты еще наш музей в подвале посети! Вот там их! Кстати и они отныне на тебе.

– Но их-то хоть можно убрать?

– Зачем? Они там как у Христа за пазухой, в таких стенах – считай, прямое продолжение кремлевской! А мы за пазухой у них. Такая уж у нас, брат, связь времен. Такая государственность.

– О ужас, ужас, ужас!

– А то ты раньше сам не знал!

– Ну, про музей, может, и знал. Но чтобы в этом кабинете!..

– А он что, не вершок от корешка? Короче, чтобы я не дергался – ну, и ты тоже, я с этой штучкой ухожу…

– Нет, вы не можете так уйти!

– Так только и могу! А ты пост принял – и все скелеты теперь в твоем шкафу. И этот вот переходящий Фаберже, которым здесь еще с ОГПУ кололи, только не орехи…

– Нет, ты так не уйдешь!

Хватает Фаберже и бьет им уходящего по голове, тот падает замертво.

– О черт! Черт! Что я сделал!.. А что я сделал? Разбил этот порочный круг, и пусть меня за это – разумеется, с учетом допустимой самообороны – судят!.. А судьи кто?! Знаю я их! Еще и все те мощи на меня повесят! Ну уж нет!.. Но этого тогда куда девать? А впрочем сам сказал: нет тела, нет и дела! А справедливость – есть!

Затаскивает тело в свободный шкаф.

– Ну, вот и ты добавился сюда, мой первенец!.. Благо створки плотные – и скелетируйся теперь! Ну и – за дело! Но… Все видели, как он сюда зашел – и, значит, чуть что, вспомнят, как не вышел! Значит, пока придется с этим справедливым делом обождать. И стиснув зубы продолжать…