У СЕРОСТИ В ПЛЕНУ

Почему наша интеллигенция записалась в холуи безмозглых керосинщиков?

Как-то пришлось мне в силу злой нужды писать рекламную заметку для одного московского кабака. Кабак на мое счастье оказался недурным – о чем я не преминул заметить менеджеру, на что тот отвечал:

– Вы знаете, я по профессии физик-ядерщик. А учредители – бывшие авиаконструкторы, так что наладить это дело не составило для нас труда.

– Вот почему мы покупаем теперь самолеты за границей!

– А что вы хотите? Такого, как у нас, удара по технической интеллигенции не вынесла б ни одна страна! Зато по ресторанам мы в считанные годы поднялись на мировой уровень!

И это – правда. В кабаках Москвы сейчас есть все: от родной окрошки – до австралийского теленка ровно 63-х дней от роду, выпоенного чуть не женской грудью, и икры летучей рыбы. А главное – возникла и тучнеет на глазах когорта потребителей всей этой запредельной роскоши. Еще один бармен делился:

– У нас есть коньяк, доставляется на самолете под охраной, бутылка – 36 тысяч долларов. И есть клиент, нефтяник из Сибири, который пьет только его. Я на него смотрю – и сердце радуется: глоток сделал – на 1 000 долларов, еще глоток – дневная выручка в кармане…

И эти валтасаровы пиры у нас уже даже не праздничная роскошь – а каждодневный «бизнес-ланч» той когорты, что ходит пообедать, как в столовку, в самые пафосные кабаки Москвы. Но кроме тех нефтегазовых чудил кто еще может обедать устрицами и икрой летучей рыбы? Менеджеры своих клиентов и под пытками не назовут: наша сверхкастовая демократия, покрытая ужасным мраком тайны, требует от своих вышколенных половых могильного молчания.

Но сами эти валтасары, дорвавшиеся до своих пиров, не могут совладать с личной нескромностью. Подъезжают к дорогому кабаку два суперджипа – лакей еле успевает оттащить из-под крутых колес железные заградки. И один джип имеет гербовую милицейскую раскраску. Это чиновник, получающий официально меньше холуя, согнувшегося перед ним в дугу, прибыл покушать рыбку сибас, пойманную ему на обед сегодня ночью в Красном море. Ему ничто не угрожает, а решат убить – убьют и так, и гербовой джип служит чисто чванской цели: вот у меня какой, сразу пол-улицы закрывший выезд! Даже халдей, видавший виды, пророняет: «На хрен он сюда ездит на такой козе – сам же по переулкам мается!»

Но эта дичь – не новость для Руси, скорей вернувшаяся старость феодального уклада, что мы все проходили еще в школе: «Не то на серебре, на золоте едал! А ездил-то все цугом, сто человек к услугам!» И эти стихи, еще каких-то 20 лет назад казавшиеся навсегда отжившей исторической сатирой, сейчас переживают бурный ренессанс. Ибо кому-то – и не из самых лучших, видимо, учеников – это тупое чванство показалось не смешным, а в высшей мере завлекательным примером.

Был и еще стишок советских пор: «А мы – умы, а вы – увы!» И те, которые «умы», в ту пору после школы устремились на самый передовой край науки и техники: на физфак МГУ, в МАИ, в ВТУ имени Баумана. Стали ракетчиками, авиастроителями – дабы своим праведным трудом, куя престиж и мощь страны, стяжать манящие от века блага. А те, которые «увы», подались в «керосинку» – институт нефти и газа имени Губкина, строительные, торговые и другие вузы так сказать второго плана, где был и конкурс ниже, и блага пожиже.

Ну а потом, когда мы из мирового передовика превратились в нефтегазового паразита, эти «увы» и оказались на коне. Они раньше сидели на кишке, на стройке, на торговле в качестве технической обслуги – как и надлежало менее развитым братьям по разуму. Но после нашего переворота вверх тормашками грошовые кассиры взяли кассу, сразу став миллиардерами, трубопроводчики – трубу; и весь блеск разума загас перед взявшей свой реванш серятиной. И все ее спесивые причуды вполне понятны. Чем еще владельцу недалекого ума, которого вчера самые лучшие девчонки презирали в пользу тех, которые «умы», восполнить это половое ущемление? Только этим мстящим за свою ущербность суперджипом, феодальной оргией и приобретшим уже государственный размах унижением умов.

Меньше понятны эти самые «умы». С одним из них, моим старинным другом, процветающем сейчас в торговле, мы обсуждали этот перебег умов в сферу халдейского обслуживания. Он раньше был разработчиком наших ракет С-300, теперь с элементарной для него задачей сетевого менеджера справляется за четверть часа в день. При этом о своем достатке говорит: «Хотя я получаю сегодня раз в двадцать больше, на самом деле живу только не хуже, чем вчера. Тогда у меня была казенная дача, медицина, пансионат – теперь за все это плачу я сам».

Но чтобы сохранить это «не хуже», он должен был на корню сменить ориентацию – когда его родное предприятие пустило пузыри, а дачу заняли какие-то презренные еще вчера хапки. «Но так же точно, – говорит он, – поступило большинство моих коллег. Наш труд сегодня – полная, конечно, муть. Но главное – что мы все снова оказались вместе!»

Но как наши умы смогли так легко продуть свое былое первородство нашей серости? Вчерашние ракетчики, отличники и медалисты стали лакеями вчерашних троечников – и еще гордятся этим! Экс-ядерщик из кабака мне хвастал, какую изобрел подачу пива из подвала до соска, хранящую в изотермическом режиме всю гамму пивных вкусов. Экс-медалист с салфеткой и былой ракетчик услужают малограмотному идиоту с кошельком, и снятся им при этом не огни ракетодромов – чаевые!

Какой-то бред, абсурд! Вся эволюция сроду шла от примитивных форм к более сложным. И лишь у нас сегодня умственный потенциал, дав дикий задний ход, пошел на свое самоистребление.

Но как эти троечники, примитивные кооператоры смогли так развернуть в их пользу всю страну, вчера блиставшую образованием – и потрясающую своей темнотой сейчас? Как низ стал верхом, а вчерашние умы – халдеями в обслуге нефтяных качков, когда-то не прошедших конкурса в МАИ и МГУ и поступивших с горя в «керосинку»?

Да, наших умников погнули в свое время о партийно-комсомольское колено, заставив мелкой подлостью платить за свое право заниматься по призванию. Но ведь и серость гнулась в ту же самую дугу – потом как раз на ней и выехала, обратив «золото партии» в свои стартовые капиталы!

Да, у нас был удар по интеллигенции – но разве не было ударов по цеховикам, кооператорам, олигархам, взяточникам, бандитам? И со стороны не только государства, не всегда склонявшегося перед этой мутотой – но и самих себя, безжалостно валивших пачками друг дружку. Но они выстояли, выстрадали свое место в жизни, кровью заплатили за него. Костьми легли за их кривое дело – чему свидетельство целые кладбища с их братскими мемориалами.

А интеллигенция сдалась без боя вовсе, ни на какие жертвы за свое святое дело не пойдя и опозорившись как класс. Явила всю свою несостоятельность перед взошедшим бурно классом паразитов, для коих заправляемый народной кровью бумер и пожрать икру летучей рыбы – верх мечты. Больше того: своим капитулянтством закрепила тот «отрицательный отбор», когда вверх прут не лучшие, а худшие экземпляры популяции.

Но у тех худших, ездящих на лучших иномарках, так как отечественной марки им создать не по уму, при всей их хватке – все равно мышление убогого хапка, не годное для управления страной. И потому при всех наших немереных еще запасах, и природных, и людских, и происходит наше жуткое национальное падение. И уже даже самые плевые наши соседи позволяют себе обходиться с нами как с каким-то холуем, способным только подавать, как пиво, нефть и газ из нашего подвала до их гордого соска.

Я этим летом покупал для своего ребенка ласты, маску, трубку – и уже даже этих трубок нашего изготовления в нашей торговле нет, все – из Кореи и Китая. И экс-создатели наших ракет, синхрофазотронов и «буранов» торгуют по «Рамсторам» и «Ашанам» этими чужими трубками, не ведая стыда. А кто-то еще торгует девками, кто-то – оружием для бандюков, а подвернется мать родная – и ее не целиком, так по частям, в нарезку, продадут!

И главная при этом отмазка для души, такой еще советской фабрики «Свобода» крем после битья – именно то, что чутко сформулировал мой друг, сберегший свой интеллигентский комплекс мысли: «Главное, что мы все снова оказались вместе!» А вместе, как показывает групповая подлость масс, все не так страшно – и самый непосильный в одиночку грех проходит на ура. На том и строятся сейчас ряды этих идущих вместе «наших»: с личностью, противной серой власти, трудно совладать – а сцепленная круговой порукой биомасса отсалютует с легкостью любому фюреру.

Вчерашняя интеллигенция усерилась, чуть только по ней вдарили, и нынешняя молодая, уже не тратя времени на бесполезный в наши дни полезный труд, сама решила сразу посереть. Интеллигентские замашки личности, как крылышки, отбросить – и с юности вписаться в круг обслуги победившей серости, чтобы хоть хвост от красноморской рыбки сибас пососать.

В итоге наша старая и новая интеллигенция, свернув в жалкую трубочку свои умы, свое местечко в прихожей нефтяных хозяев обрела. И третьим-лишним в этой сепаратной сделке оказался как всегда родной народ. Ему уже во что-то другое не произойти, своей ориентации на вышедший из моды труд не поменять и грабить некого, поскольку ниже – уже никого. И на поделенном за его спиной жизненном поле остается только сокращаться всячески – что он с поразительной покорностью и делает.

Но как сказал не посеревший и на эшафоте натурал среди интеллигентов Достоевский, жить без надежды на светлое будущее подло и безнравственно. Только на что и на кого эту надежду в нашем безнадежном настоящем можно возложить? И по оглядке видно: только на тот же трудовой, хранящий свою натуральную ориентацию народ – как дополнительное бремя на его и без того подавленные плечи. Поскольку ни покончившая сама с собой интеллигенция, ни живые мощно паразиты-керосинщики не спасут страну, отшибшую свой мозг, от неизбежной в таком случае погибели.

Но как этот обманутый со всех сторон народ эту погибель сможет одолеть? Я даже приблизительно это представить не могу – и полагаюсь лишь на ободряющий пример родной истории.

Сколько раз было в нашем прошлом – и под татарским игом, и при лжедмитриях и взятии поляками без выстрела Москвы – когда, как и сегодня, будущего было не видать ни зги! Ну а потом каким-то чудом возникли, посреди сплошной измены, Минины с Пожарскими, Сергии Радонежские – кто их, сейчас известных всем спасителей, из тех потемков знал? Но они вздымали до беспримерной высоты народный дух, не чаянный ни псивыми боярами, ни остальной верхушкой, пекшейся только о том, чтобы на золоте едать. И мы впрямь в те судьбоносные годины собирались вместе, побивали супостатов – чтобы потом, увы, опять разбиться на народ и паразитов. И паразиты у нас слишком часто, к сожалению, оказывались наверху.

И нынче все зашло опять по тем же смутным нотам. Измена уже даже не в Кремле – в душе: мы приучились кланяться родным барыгам; значит, скоро научимся и неродным. Враги, рядящиеся в дружеские тоги, уже открыто говорят о нашем новом расчленении и сокращении в разы. Но хуже, что родной народ, избравший всей Сибирью праворульные японские машины, из ненависти к обманувшей его Родине горой стоит за смычку с автопромом неродной страны. А это – тот же путь, приведший при лжедмитриях без выстрела поляков в Кремль.

И вновь не видно впереди ни зги, и можно верить только в эту згу волшебного народного воскреса – вопреки предательству интеллигенции и власти.

Вера, конечно, очень шаткая. И я это прекрасно понимаю – как и то, что никакой другой сегодня просто нет.