СТРАШНАЯ СИЛА ДАМСКИХ ПАЛЬЧИКОВ

Кто будет нашим следующим фюрером?

Сказал слово «Путлер» – и очистился! Написал в своем бложке «кремляди», «силовигархи» – и стал настоящим, хотя бы в собственных глазах, борцом с режимом! Так водится у наших укороченных мужчин – но не у женщин, чьему непуганому фанатизму мы во многом обязаны еще победой Ельцина в 91-м.

Тогда перед осажденным Белым домом я невзначай вступил в ярый спор с бывшей сокурсницей с филфака МГУ, былой отличницей и активисткой. Она, наделенная еще и самой убедительной фигурной прелестью, разделывала меня перед окружающими под орех:

– Ельцин, когда стал секретарем обкома, переехал из хором жить в общежитие, с народом! Он – настоящий герой, открыто заявил протест стагнатам, а ты просто завидуешь ему!

Ее выдающийся за рамки спора бюст дрожал любовью – увы, не ко мне, пошедшему путем заведомо негодных доводов:

– А ты видела сама, как он в эту общагу заезжал?

– А ты видел, что нет? Ну и молчи! Противно тебя слушать!

И эти бабы первыми, пока мужики гадали, стоит ли лезть на танковый рожон, кинулись с их бутербродами к танкистам – что и взяло в итоге верх.

Так вышло, что вскоре затем я оказался в Екатеринбурге, где Ельцин прежде возглавлял обком, и спросил у местных, было ли что-то вроде того общежития? Да, было! Для себя и присных он возвел дворец на набережной Исети, но провел его как общежитие при Доме колхозника с копеечной квартплатой – откуда и возник бредовый слух.

С тайной мыслью сойтись как-то тесней с прелестной спорщицей я позвонил ей рассказать о своем открытии – но вновь невпопад:

– Понимаешь, такие, как ты, только и могут марать все, что выше их. Ты хотел выиграть этим в моих глазах, но только окончательно упал!

И я сокрушенно ощутил, что мой соперник с его пламенной заявкой обречен на успех у самой беззаветной нашей женской части. Раз он – такой герой, нащупавший такие жилки, не нащупанные мной, то даже самая скверная информация о нем лишь осквернит ее носителя.

И это у нас – страшная впрямь сила. Кто завладел ей – победит всех конкурентов, независимо от результатов его деятельности. Пусть даже потом все от нее заплачут – те же бабы скажут: «Это потому что вы – такие гады! А он хотел всего хорошего, но разве с вами кашу сваришь!» И спорить с этим уже бесполезно: такая упертая, как Хакамада, в свою ересь женщина, как обком советских лет, назад не ходит. И если она, скажем, за болото, а ты нет – то после спора с ней за ужином, как сознаются огорченные собратья, можешь смело идти спать на диван.

Все это проявилось и на последних президентских выборах, где все доводы разума насчет того, плох Путин или хорош, с какого-то момента потеряли смысл. Тем, кто уверовал в его хорошесть – хоть кол на голове теши, и наоборот; и это победившее в итоге женское начало положило конец всякой смысловой аргументации.

Путин, названный самой же оппозицией альфа-самцом, этой ударной кармой и уделал в пух условного противника. Одной пролитой в нужный миг слезой обаял прелестных дам не меньше, чем в свое время Ельцин его клятвой лечь на рельсы, коль соврет – и когда соврал, те дамы все ему простили за саму пылкую клятву.

Доводов ищет мужчина,

Женщина судит любовью:

Не полюбила тебя –

Стало быть, ты и неправ, –

сказал когда-то Шиллер, попав прямо в нашу нынешнюю точку. В стране, где все живут одной сырьевой раскрадкой, завравшись снизу доверху, никаких честных доводов на политическом ристалище не может быть. В ходу чисто сердечные резоны: кто все же из известных лжецов симпатичней? Дамские пальчики готовы расцарапать тех, кто против их избранника, и двухметровый Прохоров слупил свой явно незаслуженный процент лишь в силу этих же пальчиковых симпатий. А был бы не так длинноног и молод – имел бы, очевидно, шиш.

Эти дамы не пишут в их веб-страничках, украшенных всякими фенечками, слово «Путлер» – но сотворяют своих фюреров в их влюбчивых сердцах. Их модный приговор политику зависит от бредовых слухов, впечатлений от наряда Хакамады и прочей ерунды: это Жирик в прямом эфире Пугачику обхамил, или она его? Но этот приговор типа «тот – на-ка, а тот – бяка!» затем уже ни по какому суду разума не отменить. Вот где, а не в каком-то «Путлере», зерно ближайшего фашизма – то есть немотивированного поклоненья идолу. И зарождается это не по указке сверху – а в киснущих без созидательного дела душах, как опарыши в дерьме.

И чтобы победить тут того же Путина, сделавшего с учетом этой данности личные подтяжки, нужно лицо такой приманчивой красы, как у Ельцина лучшей для него поры конца СССР. Но вот что в таком случае вгоняет в легкий ужас. Раз у нас судится не доводами, а любовью, приносящей кандидатам их голоса – то что будет, когда рано или поздно уйдет этот, как-то хоть хранящий своих самочек самец? Альтернативные ему Зюганов, Жириновский, Миронов, Прохоров – дельцы по сути нулевые, всего заговорщики зубов. Но исходя из тем не менее снятых ими миллионов голосов, уже можно набросать вчерне портрет грядущего кумира.

Поскольку ложь у нас довлеет сплошь и нет даже критерия какой-то общевойсковой, не нотр-дамской истины, им станет тот, кто воплотит в себе все лучшее брехалово того же списка. Плюс еще что-то от не менее брехливого болота, чьи пораженцы сейчас наперебой извлекают их уроки: ах, нечего было у штатского посла светится; надо было врать не так, а сяк! То есть побьет всех, кто смачней соврет – во всяком случае каких-то иных, дельных устремлений на нашей политической арене почти не видать.

Все, как взбесясь, там мыслят об одном: как победить, любой ценой, во чтобы то ни стало. У оппозиции полно задумок, как еще оспорить давешние выборы, вздуть численность протестных акций, пошатнуть текущий трон – и ноль о том, что делать, коль он впрямь рухнет. Вот редкий голос протестанта-отщепенца: «Лозунги должны быть: «Хватит закрывать заводы, разрушать промышленность! Долой иностранные бутики, надо строить свое производство! России нужна индустриализация!»» Но это скучное, не женского ума дело без нужды на том болоте, над которым реет один фетиш власти, больше ничего.

Но взявшие указанный верх бабы имеют одну слабину – за счет чего мне, возвращаясь к самому началу, все же удалось договориться с той ельцинисткой до победного конца. Не будь дурак, я ей путем ее кумира выдал с три короба самых правдивых клятв, что вкупе с моей молодостью, еще пущей, чем у теперешнего Прохорова, и положило ее на лопатки. А сколько она затем, может, с моей лихой победы прольет слез, мне в те страстно обостренные года и на ум не приходило. Слова «совесть» в отношение этой женской части я искренне не знал.

Та же, до боли узнаваемая страсть сквозит и в наших нынешних борцах за Родину, так же не ведающих в отношение нее ни капли совести. Вся их борьба суть не за то, чтобы поднять ее с колен – а опрокинуть на лопатки! Они в ней видят эдакую смертельно заболевшую корову, с которой можно сделать лишь одно – еще раз до смерти подоить. Причем это «до смерти» понимается сразу в обоих смыслах.

Как ее выручить? На мой взгляд, для этого не надо многих хитростей – типа ходить тайно или явно к штатскому послу. Надо свою страну, обманутую всеми ходоками с коробами их несметных клятв, уже в душе не верящую ни во что благое, сначала просто полюбить и пощадить. Нашим укороченным мужчинам от потребителей отечества, пеняющих, что им не додали того-сего, не подогнали этих честных, при сплошном личном бесчестье, выборов – удлиниться до его строителей. Бороться за трудоустройство всей страны, что лишь и может навести настоящую систему координат и критерий истины. Иначе правду от лжи не отличить никак – и возможен только такой фюрерский, угодный этим дамским пальчикам исход.

И лишь эта любовь к стране точней всех властных и болотных схем укажет, за кого и как подставить свою хорошо уже напитанную и отдохнувшую, как у печного Ильи Муромца, мужскую грудь.