ДВОЕ ИЗ ЗМЕИНОГО БОЛОТА

Мне хочется сравнить по результатам деятельности две фигуры: отставленного показательно Лужкова – и показательно хранящего свой властный пояс Путина. Кстати, при страшной закрытости нашей власти другие высшие чины таким сравнениям не поддаются. Может быть, Нургалиев – лучший мент, но у него так выкручены руки, что за упадок в его ведомстве хоть не крайней точки он достоин не плевков, а высшей похвалы! А может, и нет. Сие знать удаленному от властных тайн народу не дано.

Но Путин долго был первым лицом в стране и так или иначе делал в ней погоду; а исключительное положение Москвы тоже позволяло ее мэру иметь какой-то личный почерк.

Нет спору, что Лужков все же сделал что-то ощутимое за свой властный срок. К примеру, его хают за пробки в городе, но не перестрой он МКАД и не проложи сверхсложное 3-е кольцо, в Москве уже не было бы никакой езды. Легко сказать, что это можно было сделать в сто раз лучше и с меньшим воровством – но он на фоне нашего всеобщего разболта сделал как мог. И любой москвич хоть что-то от его трудов да поимел – пусть даже, сам не вбив и гвоздя в общий сарай, исходит жабой, что мог поиметь и больше!

Тогда как Путин за его десятилетие не сделал в плане всей страны ничего подобного – особенно если сравнить с предтечами, что за те же сроки создавали от нуля целые отрасли, запускали первого в мире человека в космос, строили БАМ и так далее. Потому-то, видимо, его пропаганда и клянет все достижения былого – дескать они были ценой недопустимой крови. Словно нынешняя кровь за одно то, что льется даром, допустима!

Лужков же пытался навести «руку Москвы» в Крыму, скупал недвижимость в Абхазии и стоял за «старые победы» – служащие оплеухой Путину с его хроническим бесплодием.

Путинское «3-е кольцо» – победа в чеченской войне – оказалось, не в пример лужковскому, вовсе призрачным: кавказская война, в которой каждый день кого-то убивают, разгорается по новой. И мы в ней уже фактически признали поражение, став платить, как некогда Мамаю, дань Чечне и другим, все больше презирающим нас окраинам. Их выходцы промышляют набегами на путинскую Русь, которая по окрику Кадырова покорно изымает тиражи не угодных тому книг. И еще при Путине мы вконец похоронили наш авиапром, станкопром и прочие, рожденные «недопустимым прошлым» отрасли.

Лужкову шьют коррупцию и воровство – и не без оснований. Один человек из его системы как-то мне сказал: «У нас закон: во всем воруются две трети, но одна идет железно на дела. Этим мы принципиально отчаемся от других, где в воровство идут три трети».

Но воровство по всей стране при Путине ушло даже за 100 процентов: воруется больше, чем создается нового. Это не так ощутимо, пока нас кормит наша нефть, но стоит сдуться ее пузырю, страны тут же не станет. Хотя тысячелетие до Путина она кормилась тем или иным трудом – но при нем сам труд, который завоевывает мир, у нас стал уделом одних мигрантов. Самое выдающееся научное достижение его поры – не работающий водяной фильтр Петрика, под который уворованы какие-то немыслимые суммы.

В общем сравнение не в пользу Путина. Но я подумал, а что бы было, поменяйся он с Лужковым местами? И мне сдается, то же самое: Лужков бы провалил страну, а Путин удержал стоящую особняком Москву, в которой, как известно, «недороду не бывает». В чем-то они даже схожи: оба не лежебоки и не врожденные воры; я имел случай обращаться напрямую и к тому, и к другому – что помогло точней их ощутить.

С Лужковым я столкнулся в кулуарах какого-то торжества и спросил через голову его охраны: «Можно отвлечь вас на минуту?» – «А в чем вопрос?» Я коротко рассказал ему о безобразии, учиненном его чинушами над организатором одного художественного промысла; ответ был: «Запишете телефон, пусть ваш подвижник позвонит моему помощнику, вопрос будет решен».

Интересно, кстати, чем это кончилось. Тот подвижник, уже прошедший километры коридоров, только показал главе местной управы телефон, что передал ему Лужков – и вопрос решился даже без звонка. Но потом другой гад, хотевший неподъемной для артели живописцев взятки, все-таки убил ее: случая пожаловаться лично мэру уже не было, а в мэрии сменились телефоны.

Путину я писал в 2002-м горячее письмо от имени моего друга, лидера русской общины Абхазии Никитченко, который оформлял российское гражданство горемычным соплеменникам. Но те же гады из МИДа и МВД запороли это дело, и письмо, снесенное в Кутафью башню Кремля, было криком отчаянья, почти даже без надежды на ответ. Но он пришел меньше чем через сутки! Друга вернули с полпути домой, и в администрации президента ему предложили провести за месяц паспортизацию всей Абхазии. Он сделал список нужной ему помощи, и еще через неделю в Сочи вылетел спецрейс с сотней сотрудников для выполнения указанной задачи.

Но и эта история, свидетельствующая, что Путин впрямь хотел поднять на высоту наш флаг, с чего отозвался тотчас на созвучную идею, окончилась плачевно. Когда Никитченко блестяще отработал, за что получил от Путина орден Дружбы, эти же гады заказали покушение на него, а потом сломали весь дальнейший план нашей победы на абхазском фронте. Об этом подробно рассказано в моей статье «Прощай, Абхазия!» – жаль, не могу назвать тех, кто, гордясь собой, тогда сказал: «И не такие дела заваливали!»

Путин тогда наткнулся на непроходимую стену чиновников, составляющих у нас самый мощный тормоз Вестингауза, способный осадить любой состав и сжечь любой сердечный дизель. И не потому что наши чиновники самые плохие в мире – дело в самой властной системе, по сути не чищенной еще со времен застоя. Не зря сейчас в ней все зримей проступают худшие его черты – как старый образ под отсыпавшейся краской. Вычистить ее Авгиевы конюшни по плечу разве Гераклу; но ни Путин, ни Лужков в разряд таких героев не входили.

Однако они не только, думаю, не уступают лично западным коллегам, но по своим, так сказать, лошадиным силам даже превосходят их. В других условиях тягали б полноценные дела, а не терзали всуе наш тянитолкай! И в то же время представьте себе Буша, Обаму, Меркель среди нашего змеиного болота – да их тут сожрали бы в два счета как цыплят!

А делают негодной нашу властную систему, на мой взгляд, прежде всего три вещи.

Первое – такая концентрация центральной власти, при которой просто нереально навести порядок «на местах». Это досталось нам еще от советской крепости, рухнувшей отчасти и от этого порока. Когда-то один секретарь райкома партии в пылу беседы подвел меня к большому шкафу с директивами ЦК и шепотом сказал: «Они там что, с ума сошли? Цека определяет размеры ушек у иголок, сроки посевной! Как они могут знать, что у нас в Пронькине пора сеять? Это же абсурд!»

То же – и в случае с Лужковым: при всей своей власти в городе он не мог уследить за всеми гадами в управах, в итоге дал им это право на «две трети», иначе крали бы все три! А президент и вовсе не способен лично контролировать чиновников целой страны. Но дать прокурорам, судам, избирателям самим, без отбивки свыше, делать это – панически страшно. Как сказал недавно Михалков, народ у нас дурак, дай ему волю, черти кого навыбирает – а президент несет ответственность за тех, кого назначает. Но во-первых, если у нас и президент не выбирается, кто поручится, что им не станет самый первый гад? А во-вторых, сколько он должен иметь тысяч глаз, чтобы определять размеры всех игольных ушек?

Второе – это впившаяся в плоть и кровь «двойная бухгалтерия» нашей власти. Сверху донизу она делится на явную и тайную: на ту, что для прессы и трибуны – и что «не для печати». С трибуны: «Развивать и дальше демократию!» А за углом тот же оратор ставит раком главу избиркома: «Дать 73 процента для «ЕР»! Не можешь – сменим на того, кто сможет!» На публику: «Равенство всех перед законом!» – а в кабинете в телефон: у зятя завтра арбитраж, чтобы все порешали правильно!» Официально – тендер на строительный подряд, а в трубку: сват придет, отдайте все ему.

И так по всем статьям, со всеми вытекающими «черными кассами», откатами и разложением силовиков, которым строго заказано соваться «не в свое» и трогать зятя. А так как каждый второй жулик чей-то зять, служба Нургалиева впадает поневоле в паралич, не исправимый никакой внешней реформой. Но кроме всего прочего такой сплошной дублеж создает огромную техническую проблему управления. Все равно что в автомобиле удвоить все педали, да еще навыворот – ехать невозможно! И все это предельно отлилось в нашем лицемерном двоевластии: официальный царь – Медведев, а неофициальный, но не менее официальный – Путин!

И третье – дикое холуйство низших перед высшими. Как в нашей армии полковник говорит майору «ты», а тот ему почтительное «вы» и никому даже в бреду не придет в голову общаться по уставу – так и на «гражданке». От самой верхотуры до копирующих ее стиль низин подчиненные играют роль армейских «духов», над которыми глумятся «старики». Поэтому у нас нет личностей во власти, убивающей всякое личное достоинство, нет вторых лиц – только униженные холуи, из которых кто-то завтра так или иначе выйдет в первые. Но кто провел всю жизнь «на полусогнутых», уже едва ли разогнется в полный рост и, став первым, сможет стать разве большим хамлом, но не смельчаком, способным одолеть наше змеиное болото.

И то, что Путин, напоровшись на чиновничью измену, стал подобно Грозному, Петру и Сталину укреплять путем прижатия к ногтю вертикаль такой власти, толку не дало. Такая власть «по-византийски» – уже немыслимый анахронизм. Она уже была анахронизмом и при Сталине, но тогда, в пору аврального преодоления разрухи меж двух войн, другого выбора, возможно, не было.

При такой власти только кровавой плеткой в сочетании с величием вождя можно справиться с чиновничьей ордой и заставить ее родину любить. Но Путин не имел ни того, ни другого; да и нельзя надеяться, как наши сталинисты, что у нас всегда будет в запасе такой Бэтмен, который даже через кровь, текущую сейчас зазря, поставит все как надо!

Единственная, на мой взгляд, альтернатива этой вертикали, выродившейся в бесплодную дубину по мозгам народа – это, как ни скучно прозвучит, развитие все той же демократии. Принцип ее прост: чиновник отвечает не перед другим чиновником, поставившим его шлепком по морде, а перед народом, то есть избирателями. Чиновник, как и все люди, по природе слаб, но не порочен донельзя – и просто выбирает путь наименьшего сопротивления. Если его будет ставить народ, он постарается сделать асфальт на улице; а если высший паразит – украсть тому на взятку с этого же асфальта.

Но трудно научиться выбирать, и сервильный Михалков тут наполовину прав: народ у нас действительно большой дурак, особенно на выборах, чему примеров тьма. Но мастерам культуры надо б не втирать его в дерьмо – а напротив, тащить за уши оттуда! Выборное дело для нас новое, еще нарочно всякими прохвостами запутанное. Любого новичка посади за руль авто, он так накуролесит, что хоть вовсе не давай ему руля. А натренировался малость – и поехал, вон уже и подрезает лихо, покрывая матерком, попутный транспорт!

Но у нас произошла коварная подмена понятий: на заре нашей демократии лидерскую майку демократов натянуло на себя самое жулье типа Немцова – и скомпрометировало этим само слово. Демократия стала синонимом разбоя средь бела дня, и от демократии эпохи Ельцина, в которой демократией не пахло, народ стихийно потянулся к старым кислым щам авторитаризма. На чем и сыграли идеологи дубинной вертикали: ах демократия не хороша, ну так вот вам новый авторитаризм в лице покончившего с губернаторскими выборами Путина!

Но сама жизнь дальше показала, что никакой каши из топора, просто вырубившего те выборы, не сварить. И самые ярые противники «поганой демократии» потребовали ее возврата в виде права выбирать, митинговать на площадях, иметь хоть шанс в суде и т.д.

В ответ посыпалась вся эта михалковщина: да, может, демократия и хороша, но мы еще к ней не готовы – то есть 20 лет ее официального введения коту под хвост! Хотя за эти годы наш народ уже стал приноравливаться к ее педалям: если из кандидатов «оба хуже», можно не пойти на выборы или поставить галку против всех. Но ему тут же ударили по правам кривым законом, отменившим галку против всех и явочный порог.

В итоге в нашем лицемерном царстве все так запуталось, что хоть святых вон выноси! И одного из них, входившего в число основателей и высших бонз «ЕР», прежде без тени нареканий от двуличной вертикали, впрямь вынесли – да еще с небывалым «ославлением»!

За что? За то, что вор – но кто не вор? При нынешней системе двойной власти не воровать нельзя, так как расходы на нее тоже удваиваются – а где еще взять на второе дно? Это вообще стало абсолютной нормой нашей властной жизни: хочешь быть выбранным или назначенным – воруй! На всех еще не вырубленных выборах без «черной» кассы победить уже нельзя; при назначении, не дав на назначающую лапу, тоже не пройти.

Но ясно, что Лужков слетел все же за что-то другое, составляющее ту же тайну нашей властной спарки. Публичная формулировка «за утрату президентского доверия» на русский переводится как «не вашего это ума дело!» Но я смею думать, что он попросту стал чужд телу нашей осовелой власти – как хоть что-то, хоть на треть от оборотов делавший и хоть малейше раскрывавший без спроса рот. Тогда как другие уже не делают ровно ничего, а рот зашили вовсе.

И мне в этой отставке, состоявшейся без целования влепившей по губам руки, показалось что-то новое для наших последних лет. И ответное письмо Лужкова, беспримерно дерзкое для тех же зашитых ртов – какой-то ожививший все болото знак протеста против его общего знака похоронного согласия.

Этого, конечно, очень мало на пути преодоления наших вековых оков. Но, может быть, немало для того, кто совершил, при всей прочей болотной накипи, такой неповиновенный шаг. Само то, что он слетел, говорит о том, что не отдался целиком задаче самосохранения. Хотел бы пуще всего на свете не слететь, наверное, и не слетел бы – в отличие от Путина, который хранит как зеницу ока свою власть, над ней, как царь Кощей над златом, чахнет – а с ним чахнет вся страна.

Лужков уже вошел в историю как первый человек последних лет – ну, не слетавший в космос, но восставший в рамках нашего повторного застоя против – и тут даже не так важно, чего именно. А судьба Путина еще не завершилась, и интересно, сделает ли он еще какой-нибудь неординарный шаг – или навек застрянет в том же ординаре? И как в итоге – по извечной морде или благородно; с народной ненавистью в спину или с состраданием – завершит свой властный путь?